[Ночной ]{ кошмар} - Илья Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кори любуется представлением звёзд, летним театром небесной ночи…
Хижина снаружи — глубокая могила. Кори на краю сумрачного взрыва.
В густом тумане тишины…
У Кори много голосов, но никогда не будет своего.
Раздвоенный язык и белые зрачки…
Из уголков рта — уродливые рассеченья щёк. «Улыбка Мертвеца» скользит от уха и до уха.
Две линии разрезов, блестя луной, смыкают металлические швы.
Старый трюк шизофреников [микроскоп из башки; винтовка-открывалка из руки; четыре колеса как инвалидная коляска вместо ног; жидкий металл, стекающий с краёв пореза; кровяной двигатель в черепной коробке передач; и все чудеса современного протезирования]
— Доламывать друг друга начали…
— Переезжаую в сон.
«Кори-тварь» красивой девичьей рукой…
Да и одет-то он совсем не по последней адской моде:
Чёрная, как дно могилы ночью, смирительная рубашка с обрубленными рукавами, что подпоясана полоской сброшенной змеиной кожи.
Желтее, чем безумие луны, на Кори надпись «Эмма», и сразу же за ней две двойки повёрнуты друг к другу там, где больше уж не бьётся сердце.
И тёмно-серые штаны патологоанатома, как будто бы скрывавшие вериги.
Кроссовки в виде полушарий человеческого мозга.
Как у его «коллег», поворотная способность головы приобрела «эффект совы».
Ад А.D.
А все (кто видит) хотели видеть бы его таким:
Огромная дыра в башке/ Гнилое слово «мёртвенький», пылающее на футболке/
Два длинных провода привинчены в двойной контакт под подбородком/
Крылатая накидка, а за плечами капюшон/ Безумное Ничто мерцает в чёрных дырах глаз/ По пальцам стекает непрерывно кровь из вскрытых вен/
Два металлических штыря отчаянно торчат из плеч/ Покрыты едкой ржавчиной штрихи друг с другом сшитых губ/ В такт взрывам крови в сердце на отвратительном лице теряются и проступают шрамы/ Премерзкие штаны из лиц людей, как будто говорящих при ходьбе/ А в роли обуви песок, скользящий по ногам на каждом шаге, секунда за секундой ссохшейся водой текущий из внутренней пустыни.
А лучше бы вообще не видеть…
Но больше всего он похож на {человека}, который ни на кого не похож.
Мертвец с твоим лицом.
В густой черноте перед Хижиной Смерти. Пришёл забрать её…
Пока ты слышишь «Трек 13», который Кори может воспроизвести в любой момент, ветви старых деревьев спутались, как провода.
Пока ты слышишь голос Кори Дарко [двойной — его любимый голос
(звук резко/плавно переходит от сочетанья к сочетанью: красотка и старик | любимый человек и привиденье | мужчина-ночь и нудный психиатр | подросток и бездомный | ведущий и немой | игрушка и ребёнок…)], в полуночном лесу оживает тревожный ветер.
Пока ты слышишь последовавший в будущем вопрос, он (в точности как Эмма) хватает ампутированную руку двери…
— Что вы подразумеваете под Судьбой?
— Демонов…
Прекрасный старый дом. в котором ты.
Твоя и только твоя комната. замотанная гротескным покрывалом. прозрачно-белый саван.
Но он почти невидим светящейся огнями свеч сегодняшней прошедшей ночью.
Ты ждёшь её. она придёт.
Старуха врывается к тебе как визг глухого.
Ты сразу же роняешь чашку.
На кожаный ковёр печально льётся чай.
Молодая девушка Старость всегда в её отраженьи.
Старуха хватает бутылку хереса и падает в кресло у камина.
После первого глубокого глотка она как обычно говорит не совсем с тобой,
а словно бы со всеми.
Голос старухи одиноко звучит то как шелестящий шёпот сжигаемых листьев, то как плаксивая речь повитухи над мёртворождённым, то как сладкая неправда слишком красивой девушки, то как последнее прощание с самим собой.
Она с тобой все ночи напролёт.
Старуха с чувством абсолютной правоты фанатичного алкоголика методично напивается.
И скучно роняет образовавшуюся пустоту в бутылке на пол.
Осколки исчезают словно ветер.
Все эти несколько часов ты недвижим.
Сидишь в чужом углу, от тьмы свечей подальше.
И вот на белой занавеси комнаты кроваво проступает текст.
Старуха всё читает и читает.
А ты теперь Никто. Обычный чёрный ноль.
Так будет длиться до того, пока не вспомнишь…
Пьяная старуха в кресле у камина — твоя родная дочь.
Ты для неё вообще не существуешь.
Ты так и будешь здесь сидеть.
Прекрасный старый дом.
Её и только её комната.
К утру старуха засыпает. Как всегда.
Слова со стен невидимо умрут.
Фантом её отца (не кто-нибудь, а — ты) опять до вечера исчезнет.
Приветливый ветерок бежит по лесной дороге к дому, взбирается весело на холм и, оттолкнувшись от весны под ногами, влетает в ваши окна…
Занавески — белые призраки — замерзают насмерть.
Ветерок мягко (чтобы не разбудить) касается седых волос старухи.
А после падает в камин и обнимает тлеющие угли. гаснут.
Очередной день пройдёт мимо — и ты появишься…
Молодая девушка Старость всегда в твоём отраженьи.
Осенние деревья, похожие на ржавые гвозди…
Стёртая надпись на могильном камне…
Кори Кровь, павшими листьями летящий на встречу с Великим Никто.
Его раздвоенный голос, шепчущий тьме…
«Ровно через 28 дней, 6 часов, 42 минуты и 12 секунд миру придёт конец.»
Чумное трио точек…
В твою квартиру опять прошло что-то.
Сейчас оно хозяйничает на кухне, как у себя дома.
Ты испугано замер в соседней комнате с каким-то текстом в руках:
Сюда пока ещё не пала осень.
Продираясь сквозь сумерки, ты заходишь в автобус, покупаешь билет до бесконечности конечной и устало валишься на сиденье.
Бесконечно…
Проехав сотни километров со скоростью полёта расщеплённой пули, автобус, словно врезавшись в воздух перед собой, резко тормозит у следующей остановки. Опять заходишь Ты.
Внутри салона рябь магнитных искажений. Ты видишь, что в одном с тобой автобусе ждут смешиванья со смертью мистер Номер, Великий Никто и И Грай.
Человек без лица и без друга одиноко сидит у окна.
Ты идёшь по проходу, тенью отражённому в коридор старого дома.
Поверхность чьей-то фотографии на стекле закипает кровью.
Ты устало валишься на сиденье. Без головы подходит контролёр.
Ты роешься в своём кармане (как будто сам себе могилу роешь) и достаёшь билет. Показываешь контролёру. Автобус набирает ход…
Вот падает давление артерий и дорог. Вот свет становится тьмой.
Вот Ты перестал быть собой.
Вот на месте сгоревшей фотки проступает новая картинка:
Через странно-открытую дверь небесно-чёрной хижины видна {напуганная всем происходящим и не случившимся вообще} красивая девушка, смотревшая на всё в тонах необратимых изменений мозга.
А снизу на картине — имя «Эмма».
Кори. Покровитель. Крови.
Ты долго смотришь на этого человека, что уселся в твой офисный стул и глядит на тебя так, будто он один здесь Хозяин…
Его седые волосы словно «скелеты» ленточных червей. Бездонно-чёрные глаза и будто металлические брови.
— Как вы прошли сюда?
— Для вас теперь уже не важно…Мой друг, мы решили поручить вам одно слишком важное для других дело…
— Интересно, но я не занимаюсь всем подряд… Мои услуги лучшего сыщика в истории планеты…
— Ваши услуги нам и нужны.
Ты снимаешь пиджак и обречённо вешаешь на спинку стула.
— В чём заключается суть… нашего дела?
Он зеркально смотрит на тебя. И говорит:
— Фотография.
Твои настенные часы бьются в полуденной истерике.
— Ну и что же на ней такого изображено?
— Всего лишь Ад.
Часы как будто перестали биться.
— Преисподняя!?
— Вот именно… От вас требуется отыскать это фото. В этом конверте всё, что вам будет известно. Используя свои подсказки, вы легко его найдёте.
И передадите нам.
— Ладно, а…
— Аванс уже у вас в сейфе. Преступайте немедленно. Как всё исполните, мы сами свяжемся с вами. Прощайте.
Он встал и вышел.
Чёрный конверт на столе. Медленное падение лифта. Дверь. Дверь. Дверь…
Ты выбираешься на улицу так, как только что казнённый сходит с эшафота.
Внутри пылают мысли, снаружи жжёт жара.
Идёшь сквозь город, не зная куда, но точно зная зачем…
Каждодневные страхи толкают в тебя споткнувшуюся прохожую.
Слишком милая девушка ошарашено смотрит: ты ловко успел подхватить её тело, успел спасти её от паденья.
Чёрная женщина-тьма из мёртвого сна. Бездонно глядит чернотой на тебя.
Ты вроде бы хочешь её разбудить: или она тебя будит…
«Это мой мир! Это мой кошмар!»
Ты почему-то выкладываешь этой леди всё.
— Так значит Ад на фото, — говорит она, как будто зная что-то.
Тебе пора идти, она берёт себя с тобой.
